Елена Афанасьева. Ne-bud-duroi.ru

Работа на радио // 2004

19 сентября 2004: "Накануне церемонии ТЭФИ". В гостях: Владимир Познер

Е. АФАНАСЬЕВА: Добрый вечер. Это программа "Телехранитель". И каждое воскресенье мы говорим о персонах и программах, событиях и антисобытиях, которые влияют на развитие отечественного телевидения. Сегодня в гостях как вы уже слышали наш президент Владимир Владимирович Познер, президент Национальной Академии Телевидения. Говорить мы будем не столько о празднике о 10-летии Академии, 10-й юбилейной церемонии ТЭФИ, хотя и об этом, сколько о том, как корпорация телевизионных профессионалов проявляет себя и в будни, и в трагедии и в праздники. Здравствуйте.
В. ПОЗНЕР: Добрый день.
Е. АФАНАСЬЕВА: Я расскажу, что на этой неделе случилось в телевизионном закулисье, чего вы не видели в эфире, но что влияет на развитие телевидения. Во-первых, с третьего раза состоялся-таки тендер на определение компании, которая будет изменять так называемые рейтинги. И теперь признано, что этой компанией станет итальянская компания "Эй-Джи-Би", но тендер завершился не слишком успешно, если сказать о расколе медиакомитета, куда входили руководители крупнейших телеканалов и рекламной индустрии, после заявления нынешнего измерителя компании "Gallup Media" о том, что они не будут участвовать в тендере, из медиакомитетов несколько сетевых каналов это СТС, РЕН-ТВ, MTV и ТВЦ и две рекламных ассоциации РАРА и "Росбренд". Теперь получилось, что проголосовали за "Эй-Джи-Би" государственные каналы плюс национальная ассоциация телерадиовещания телеканала НТВ и ТНТ, и трудно сказать, как сложится ситуации на рынке дальше, потому что "Эй-Джи-Би" должно начать свою работу с 2006 года, 2005 год явно будет позиционной войной между двумя измерителями. Кто останется на рынке, будет видно, наверное, к концу следующего года. В конце недели в пятницу журналисты, пишущие о телевидении в разных изданиях, 17 разных изданий от "Российской газеты" до "Московского комсомольца" от "Эхо Москвы" до ТАСС вручали свой ежегодный приз - "Персона", программы "Событие" и "Антисобытие", определяющие развитие телевидения в сезоне. Впервые в этом году не вручались две основные номинации это "Персона" и "Событие сезона" потому что мои коллеги не смогли набрать более половины голосов за того или иного кандидата или за то или иное событие. Программой сезона была названа "Свобода слова" с формулировкой: за то, что была. И были вручены 4 спецприза - Леониду Парфенову, не вписавшемся в телевизионное единомыслие, проекту "Бедная Настя" и его создателям за внедрение новых сериальных технологий на отечественном телевидении, информационной службе РЕН-ТВ за верность профессии, Первому каналу, лидеру в области промоушена и программирования. "Антисобытие" сезона мои коллеги определили так: стерилизация общественно-политического вещания: подмена информации пропагандой, манипулирование мнением избирателей в ходе предвыборной кампании, закрытие инакомыслящих "Намедни" и "Свободы слова". Владимир Владимирович, если бы вам предложили согласиться или скорее не согласиться с таким определением антисобытия, что бы вы сказали?
В. ПОЗНЕР: Пожалуй, я бы сказал, что это соответствует действительности. И я не знаю, насколько вообще имеет смысл вручать:
Е. АФАНАСЬЕВА: Никто не приходит получать этот приз.
В. ПОЗНЕР: Естественно, но этот процесс, несомненно, происходил. Правда, он происходит довольно давно.
Е. АФАНАСЬЕВА: В прошедшем времени или происходит?
В. ПОЗНЕР: В позапрошлый год, как я понимаю.
Е. АФАНАСЬЕВА: С июня по июль.
В. ПОЗНЕР: Вот в этом сезоне это происходило. Я просто хочу вспомнить или напомнить, что это не первый раз происходит. Например, во время предвыборных кампаний можно напомнить 1996 год то, что происходило с Ельциным. Это стало просто частью российского телевидения. И я не считаю, что это что-то новое. Это усугубилось естественно в выборный год, безусловно.
Е. АФАНАСЬЕВА: То есть телевидение всю жизнь используется для манипулирования мнением избирателей.
В. ПОЗНЕР: У нас в стране в течение всего советского периода, конечно, телевидение только так и использовалось как пропаганда, а если говорить о постсоветском периоде, то в течение не очень длительного времени этого не было. Телевидение работало для зрителя на самом деле, думая о зрителе и о том, чтобы этот зритель был информирован.
Е. АФАНАСЬЕВА: А почему это было возможно некоторый короткий период времени?
В. ПОЗНЕР: Потому что власть еще не сообразила, видимо, или еще была не консолидирована в той степени, что она могла бы управлять телевидением. Я думаю, что как раз 1996 год показал власти насколько мощный это инструмент даже при изменении политического строя, и как можно, если каналы договариваются или руководство договаривается, тогда каналы не принадлежали все государству, и не управлялись государством, тем не менее, в этом случае удается из кандидата крайне непопулярного каким был Ельцин тогда, когда у него был рейтинг 5% или 6% сделать президента. И этот урок не прошел даром. И, кстати, этот урок также много говорил о том, каковы журналисты и как в общем и целом довольно легко управлять ими. Потому что особого протеста со стороны журналистов не было.
Е. АФАНАСЬЕВА: И нет.
В. ПОЗНЕР: И нет. И когда позже мочили, извините за употребление этого слова, не совсем литературное, но оно у нас классическое, когда мочили Лужкова, Примакова, когда неистовствовал в эфире выступающий часто на "Эхо Москвы" г-н Доренко, тоже никто не протестовал. И до сих пор не протестует, ибо ему предоставляется эфир. Хотя это был человек, который занимался в этот момент не журналистикой, а чем-то совсем другим. Поэтому я особенно не удивляюсь, собственно говоря.
Е. АФАНАСЬЕВА: Главный вопрос, который задают вам и по Интернету и на пейджер, звучит примерно так: "Где был ваш голос, г. Познер, во время и после всех страшных событий в Беслане. Вы журналист с большой буквы или уже ушедший конформист?" Так сформулировал Игорь Иванов из Тюмени. Но в том или ином варианте этот вопрос звучит везде. Почему вы не появились после бесланских событий?
В. ПОЗНЕР: Да, программа "Времена" как вы, возможно, знаете, уходит на лето регулярно, мы выходили в последний раз 4 июля и по планам должны были выйти в эфире во второе воскресенье сентября, то есть 12 сентября. Соответственно, мы строили таким образом отпуск. Я вернулся из отпуска 29 августа, и в принципе в случае необходимости меня можно было вызвать. Но меня не вызвали, понимаете. Программу не вызвали и нас не просили выходить в эфир, вот мы не вышли в эфир. Эфир принадлежит не нам, нас могли в срочном порядке попросить выйти, или нет. Нас не попросили. Так что другого ответа у меня нет. Если бы попросили, мы бы вышли.
Е. АФАНАСЬЕВА: Не считаете ли вы, Владимир Владимирович, в той ситуации что случилось, журналисты, тем более с вашим авторитетом как-то должны были проявлять инициативу и высказывать то, что они думают, даже если их не позвали на тот или иной канал?
В. ПОЗНЕР: Где высказывать-то?
Е. АФАНАСЬЕВА: У нас не осталось того места, где можно высказаться?
В. ПОЗНЕР: Еще раз вам скажу, что если бы меня кто-нибудь позвал:
Е. АФАНАСЬЕВА: То есть не было канала? Я не беру Первый, которому ваша программа продается, как продукт покупается каналом, но не было другого канала, который пригласил бы вас поговорить об этом?
В. ПОЗНЕР: Нет, меня никто не позвал ни на один канал из существующих в Москве, во всяком случае. Не позвал - не позвал. Я ведь не стал бы звонить и говорить людям: а вот позовите меня, пожалуйста. И на "Эхо Москвы" не позвали, кстати, тоже. Поэтому ну что же, нет и нет.
Е. АФАНАСЬЕВА: Получается, что не нужен анализ ситуации или некому его проводить? Как вам кажется? Его некому провести или боятся, что он будет, поэтому не зовут тех, кто может проанализировать ситуацию. Потому что единственная программа, которая не навредила во время событий, а это принцип святой, и очень страшно сказать какое-то слово, об этом мы уже много говорили, вредит или нет, какое-то лишнее журналистское слово или сокрытие как в этот раз было. Вопрос в том, что после трагедии, когда уже навредить невозможно, беда случилась, единственная программа, которая была каким-то подобием анализа это "К барьеру!" Соловьева, которая вышла в четверг через неделю. Но больше напоминала имитацию анализа. Очень порезанный эфир, говорят, его писали 5 часов. На другом канале даже попытки не было.
В. ПОЗНЕР: Я не мог бы вам сказать, что нет людей, которые бы могли попытаться проанализировать то, что произошло, почему это произошло, что можно попытаться сделать, чтобы этого больше не было или может быть ничего нельзя сделать. Во всяком случае, на мой взгляд, есть немало умных людей в России, может быть не из телевизионщиков даже, есть люди, работающие в НИИ, мозговых центрах, как я это называю.
Е. АФАНАСЬЕВА: Это все понятно. Владимир Владимирович, я просто вспоминаю ситуацию, например, когда были раньше у старого НТВ кризисные ситуации, и была открытая студия, вы сами приезжали в эфир. Когда вас даже не звали. А когда НТВ закрывали первый раз, вы приехали на чужой канал:
В. ПОЗНЕР: Там был призыв: кто хочет - приезжаете. Я захотел.
Е. АФАНАСЬЕВА: Здесь призыва нет.
В. ПОЗНЕР: Не было. А более того, когда 11 сентября произошло то, что произошло в Нью-Йорке, я был на трех каналах и в НТВ приезжал и на Первый канал, то есть меня вызывали, меня просили. Когда началась война в Ираке, если вы помните:
Е. АФАНАСЬЕВА: Со Светланой Сорокиной несколько часов вещали.
В. ПОЗНЕР: То есть я всегда готов к этому. В данном случае, очевидно, я не нужен был, что ли.
Е. АФАНАСЬЕВА: Марина спрашивает: "Вы появились на экране, призывая нас на этот позорный митинг". Определение "позорный" уберем.
В. ПОЗНЕР: Во-первых, я не считаю его позорным по идее. Каким он стал, это уже зависит от людей, которые там были. Вообще, конечно, я с Мариной согласен, что странно, что надо было призывать людей. С одной стороны надо было вызвать, а в это время в Риме 150 тысяч итальянцев вышли на улицы безо всего, я хочу спросить Марину, она бы вышла на улицу просто так, чтобы демонстрировать свой протест и так далее. И не только Марину, где-нибудь в каких-нибудь городах России хоть кто-нибудь вышел на улицу, чтобы демонстрировать свой протест. Отвечаю - нет. Не вышли. Может быть, потому что в России вообще это не принято.
Е. АФАНАСЬЕВА: В общем, мы с вами помним конец 80-х - начало 90-х Манежную площадь, тогда телевидение туда тоже не особо звало. Лужники,100 тысячные митинги.
В. ПОЗНЕР: Поэтому я говорю, вот если бы люди вышли сами, я бы это приветствовал. Но когда мне сказали: Владимир Владимирович, давайте присоединим свой голос, попытаемся людей расшевелить. Я сказал: конечно, я готов это сделать. А уж если митинг получился позорным, то это не, потому что говорили людям: выходите на улицу.
Е. АФАНАСЬЕВА: А нынешнее телевидение виновато в той апатии общественной, которая происходит?
В. ПОЗНЕР: Мне не кажется, что это вина телевидения. Мне кажется, что это куда более широкая штука, причем тут телевидение.
Е. АФАНАСЬЕВА: Без телевидения в этой стране ничего не происходит. Телевидение определяет очень многие реакции общества.
В. ПОЗНЕР: Телевидение вообще все определяет в этом смысле не только в России. Недаром говорят, если нет по телевидению этого события, то этого события нет. И в России, и в Америке, и во Франции. Но апатия как мне кажется, не связана с телевидением. Ведь, в конце концов, телевидение не должно подменять собой, это не политический трибун, который выступает и вызовет и так далее. Это на самом деле источник информации, прежде всего. Источник информации, когда я где-то читал, не помню точно, но якобы когда был опрос населения нашего с вами населения, верят ли они тому, что они видят по телевидению, связанное с Бесланом, якобы 7% ответили, что верят. А 93% либо вообще не знают, что сказать, либо не верят. Вот это вина телевидения.
Е. АФАНАСЬЕВА: Что происходит, есть ситуация работают профессиональные сообщества телевидения в сложной ситуации какая была в Беслане, есть ситуация, в которой соблюденный принцип "не навреди" возможно навредил не меньше, чем его отсутствие. Потому что мы уже не один раз повторяли, что когда террористы увидели, что говорят, что там 354 человека, и стали показывать это заложникам и говорить: вот говорят, что вас 354 человека, вас тут столько и останется. Было на тысячу практически больше, как мы теперь знаем. Телевидение, которое не анализирует последствия, боится анализа, за две недели его не произошло. Это не предмет для обсуждения профессионального сообщества?
В. ПОЗНЕР: Предмет.
Е. АФАНАСЬЕВА: В рамках Академии телевидения президентом которой являетесь вы, это обсуждение должно проходить?
В. ПОЗНЕР: Нет.
Е. АФАНАСЬЕВА: Почему?
В. ПОЗНЕР: Потому что Академия российского телевидения на самом деле есть организация, которая занимается только одним делом, вот есть, например, "Золотая маска", которую вручают за театральные постановки. И не обсуждается, что поставили, как поставили, правильно ли, что нет пьес на эту тему, и так далее. Академия наша занимается одним - вручает ТЭФИ.
Е. АФАНАСЬЕВА: Тогда надо сказать, что это не Академия, а оргкомитет премии ТЭФИ.
В. ПОЗНЕР: Нет, это может быть не в российском понимании слова академия, хотя есть академии Фрунзе, где учатся. Разные есть академии. Медицинская академия. Это в какой-то степени параллель академии американской:
Е.АФАНАСЬЕВА: Это профсоюз.
В. ПОЗНЕР: Не профсоюз.
Е. АФАНАСЬЕВА: А что?
В. ПОЗНЕР: :потому что взносов не платят. И не защищают работников телевидения.
Е. АФАНАСЬЕВА: Но если профессионалы, лидеры сообщества, самые профессиональные люди сто с чем-то человек собираются только, для того чтобы раздать друг другу призы:
В. ПОЗНЕР: Не друг другу.
Е. АФАНАСЬЕВА: Хорошо, не друг другу:
В. ПОЗНЕР: Отметить лучшие работы и лучших работников.
Е. АФАНАСЬЕВА: О том насколько искренни эти отмечания и насколько профессиональны, мы еще поговорим с вами. Но не обсуждают в рамках своей телевизионной корпорации, это элита телевидения, а где же тогда обсуждать эти вопросы.
В. ПОЗНЕР: Я полагаю, что их надо обсуждать в программах по телевидению.
Е. АФАНАСЬЕВА: А как обсуждать, если вы говорите, вас не позвали в эфир.
В. ПОЗНЕР: Ну не позвали, ну что ж тут поделаешь. Меня не позвали, другие-то были в эфире.
Е. АФАНАСЬЕВА: Хорошо, вот вы должны были сегодня выйти, сейчас КВН поставили, вас сейчас нет в эфире, но вы будете 26-го, а вы используете эту трибуну для обсуждения ситуации, которая вряд ли коренным образом изменится за 7 дней?
В. ПОЗНЕР: Трибуна программы "Времена" - это трибуна, на которой мы обсуждаем главные события недели, если предполагать, что не будет на наступающей неделе невероятных:
Е. АФАНАСЬЕВА: Будем надеяться, что ничего не рванет.
В. ПОЗНЕР: :то я не очень представляю себе, как мы можем выйти, не обсуждая того, что произошло. И вопрос терроризма не в смысле деталей конкретного случая с Бесланом, а гораздо более, что ли, широко обсуждая. А также скажем, вопрос о назначении, вернее об избрании губернаторов собраниями по рекомендации президента. Наверное, это тоже тема, которую мы будем обсуждать. Если программа "Времена" не сможет по каким-либо причинам обсуждать подобного рода темы, значит, не будет программы "Времена". Потому что она бессмысленна тогда.
Е. АФАНАСЬЕВА: А есть предпосылки, что программа не сможет их обсуждать?
В. ПОЗНЕР: Нет, есть другое. Есть общая обстановка, которая ощущается, обстановка довольно такая как вам сказать:
Е. АФАНАСЬЕВА: Напряженная.
В. ПОЗНЕР: Ну напряженная, то, о чем говорит ваш приз за антисобытия. То есть совершенно такое точное ощущение, что очень узкие рамки того, о чем можно говорить.
Е. АФАНАСЬЕВА: Они определены кем, властью, руководителями каналов, собственной какой-то самоцензурой журналиста, выходящего в эфир?
В. ПОЗНЕР: Я думаю, что ответ на каждое из этих предположений - да, да и да.
Е. АФАНАСЬЕВА: И то, и другое, и третье. Сейчас у нас будет интерактивное голосование. Мы хотим спросить вас сегодня, считаете ли вы лично, что предложение ГД о поправке в закон, который предлагает запретить показывать теракты по телевидению, поможет в борьбе с терроризмом. Если вы считаете, что не показывание терактов по телевидению поможет борьбе с терроризмом, звоните 995-81-21, если вы считаете, что не поможет - 995-81-22. Владимир Владимирович, как вы отнеслись к инициативе г-на Крутова и Комитету по СМИ ГД, есть такая точка зрения, что теракты совершаются для устрашения общества, а устрашения без телевидения нет, как мы говорили, если не показывают и незачем террористам заложников брать.
В. ПОЗНЕР: На самом деле, эту точку зрения можно охарактеризовать по-разному. Либо ошибочная, либо злонамеренная и лживая. На самом деле, все становится известно, но только через слухи, неточности, вызывающие все больше недоверия к власти, ко всему. Я согласен, например, что если идет антитеррористическая операция, и группируются какие-то силы, спецназ, - да, это по телевидению показывать не следует. И дело властей не давать возможности это показывать. Но вообще скрывать, что что-то происходит, это означает бояться собственного населения. Вот мы можем сравнивать себя на сегодняшний день в какой-то степени с Израилем, где никому: ни "Ликуду", крайне правой партии, ни "Партии Труда", левой партии в голову никогда не приходила мысль, что вообще запрещать об этом говорить, или показывать. Это реакция советская в худшем смысле этого слова, опасная и я очень надеюсь, что все-таки у ГД хватит ума даже не рассматривать это предложение, а не то, чтобы его выносить на обсуждение.
Е. АФАНАСЬЕВА: Меня поправляет Андрей Кусов из Петербурга, что я неправильно сформулировала инициативу г-на Крутова. Там предлагается не освещать теракты во время терактов, а потом сколько угодно. Нам за несколько минут позвонило 3741 человек. Буквально в три раза перекрывающие обычные результаты голосования в это время. Всего 11% согласны с инициативой г-на Крутова, 89% считает, что в борьбе с терроризмом не показывание по телевидению не поможет.
В. ПОЗНЕР: Я хотел бы сказать, что у "Эхо Москвы" все-таки своя публика и если провести такой опрос по России, то цифры будут иными. Особенно учитывая аргументацию, которую некоторые сторонники, г-н Крутов кажется, сам говорил, что самое главное сохранить жизнь людей и если это показывать, то мы рискуем. То есть он бьет в очень больную точку и рядовой человек не понимает, что это на самом деле просто вранье.
Е. АФАНАСЬЕВА: Главное, что объяснить человеку это негде, программ на телевидении почти не осталось, где это объясняется, разговаривают и просто говорят, что имел в виду тот или иной начальник, чиновник.
В. ПОЗНЕР: В данном случае это:
Е. АФАНАСЬЕВА: Просто переводят на русский язык то, что говорят в чиновничьем стиле.
В. ПОЗНЕР: Он же не чиновник, он же избранный так сказать представитель народа.
Е. АФАНАСЬЕВА: Мы сейчас затрагивать эту тему не будем, вернемся к телевидению. Итак, вы сказали, что все три составляющие и ограничения со стороны властей и руководителей телеканалов и самоограничение журналистов присутствуют. В интервью, которое неделю назад я у вас брала для журнала русской версии "Ньюсуик", вы сказали, что не уверены, что программа "Времена" переживет этот год.
В. ПОЗНЕР: Так и есть.
Е. АФАНАСЬЕВА: Что за тревожные симптомы, что вас пугает, настораживает?
В. ПОЗНЕР: Правильно вы исправились, потому что меня не пугает, а именно настораживает. По-моему, это очевидные вещи, при все большем прессе, который ощущается, все большем стремлении, как мне кажется, ограничить возможность говорить о наиболее острых важных вещах и говорить открыто и критиковать что-то, не соглашаться с чем-то или ставить вопрос. Просто ставить вопрос, правильно это или нет, при этом явном стремлении как может программа такая как "Времена" и любая программа, которая претендует на то, чтобы быть итоговой и аналитической, как она может существовать? Она не может существовать. Значит, либо будет проявлено понимание:
Е. АФАНАСЬЕВА: Кем?
В. ПОЗНЕР: Всеми. То есть это будет проявление понимания руководством Первого канала, со стороны власти, что на самом деле:
Е. АФАНАСЬЕВА: А власть вас уже ограничивала, Владимир Владимирович?
В. ПОЗНЕР: Непосредственно со мной никто на эти темы не говорил. Позвонили ли руководству Первого канала - я допускаю, что звонили. В принципе со мной вообще так обращаются, как бы точнее сказать - деликатно. Но ведь и я деликатен. Ведь я же не занимаюсь тем, что нахожусь на чьей-то стороне и можно сказать, что вот он работает на того-то или того-то, нет, у меня нет даже этого стремления, и никогда не было. Но положение, на мой взгляд, становится более тяжелым, а не менее.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вы признавали, что в прошлом году вы соглашались с какими-то просьбами не звать кого-то в эфир:
В. ПОЗНЕР: Соглашался. Понимаете в чем дело. Вот если вам, Елене Афанасьевой, Алексей Алексеевич скажет, имея в виду вашего руководителя: об этом я вас прошу не говорить:
Е. АФАНАСЬЕВА: Не слышала пока от Алексея Алексеевича:
В. ПОЗНЕР: Я сказал "если", вы же слышали.
Е. АФАНАСЬЕВА: Тогда я могу сказать: либо я не хочу вести у вас передачу:
В. ПОЗНЕР: Либо взвешиваете и думаете: хорошо, лучше я останусь в эфире, он объяснит, не просто я вам запрещаю, объяснит, потому-то, потому что нас могут закрыть вообще и так далее. И вы дальше сделаете свой вывод. Это относится к любому человеку, который выходит в эфир:
Е. АФАНАСЬЕВА: То есть, взвешивая на собственных весах, что дороже: не позвать кого-то в эфир или о чем-то может быть не сказать или потерять возможность вообще говорить, вы выбирали именно сохранить возможность существования программы.
В. ПОЗНЕР: Потому что я не был поставлен в такие условия, когда я работал против своей совести.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вы считаете, что эта ситуация может случиться, раз вы оговариваете:
В. ПОЗНЕР: Я считаю, что такая ситуация может случиться.
Е. АФАНАСЬЕВА: И тогда?
В. ПОЗНЕР: И тогда у меня нет выбора. Тогда я ухожу. Но я это говорил много раз, это не у вас в эфире. Я это говорю уже два года или три. Два с половиной года. Если я не могу работать и оставаться честным с самим собой хотя бы:
Е. АФАНАСЬЕВА: То есть пока вы себе собственной совести на горло не наступали?
В. ПОЗНЕР: Нет. Этим я занимался раньше значительно.
Е. АФАНАСЬЕВА: В советские времена. Несколько вопросов с пейджера. Александр Николаевич спрашивает: "Что за шум со строительством вашей телеакадемии". Насколько я знаю, это школа телевизионного мастерства.
В. ПОЗНЕР: Я бы не хотел вдаваться в это. Но очень коротко. Строится здание на Малой Дмитровке, большое здание, в этом здании очень малую часть занимает наша школа. Жители соседних домов противятся строительству этого дома. Потому что якобы он закроет им свет, якобы какие-то излучения будут непонятно откуда, потому что там никакого вещания не будет. Это школа телевизионного мастерства, люди там будут учиться. Это не вещательная служба. Вот вокруг этого идет шум. Я, почему не принимаю в этом участия - да не мы строим этот дом:
Е. АФАНАСЬЕВА: Просто ваше имя самое громкое, наверное.
В. ПОЗНЕР: Вот имя громкое и, кроме того, строитель, инвестор повесил большой плакат, что здесь строится дом-школа Познера. Поэтому, собственно, вокруг этого шум. Но, на самом деле, там меньше одной десятой части эта школа, а все остальное это вообще к нам не имеет ни малейшего отношения.
Е. АФАНАСЬЕВА: В следующий четверг и пятницу премия ТЭФИ-2. Второй год разделили голосование на две части. Это внеэкранная номинация и экранная номинация, которые будут показаны зрителям в эфире, менее интересные зрителям, но важные для профессионалов будут вручены накануне в четверг. Вопрос пришел от Олега: "Владимир Владимирович, не кажется ли вам, что среди "академиков" российского телевидения существует неприязнь, например, к Первому каналу, что подтвердили результаты ТЭФИ, когда почти по всем номинациям, где присутствовали программы канала, "академики" голосовали против". Вообще ситуация, когда против какого-то канала или группы профессионалов объединяются, это не первый раз. Корпоративное голосование случалось и в былые годы, просто оно не было так ярко заметно, не было голосования в прямом эфире. Эта ситуация грозит Академии расколом или какими-то печальными последствиями?
В. ПОЗНЕР: Я считаю, что если члены Академии не смогут подняться над своими корпоративными интересами, они существуют, и в этом нет ничего предосудительного. Корпоративный интерес болеть за свой канал, это нормальная вещь. Но при этом сохранять объективность и выделяя именно те программы или тех профессионалов, которые на самом деле лучше других в данном году. Если члены Академии не смогут подняться над этими корпоративными пристрастиями и интересами, то да, это грозит Академии, конечно.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вообще удивительно как за 10 лет бурных информационных войн распадов и создания медиаимперий Академия выжила, и приз не развалился, хотя эти упреки в корпоративности интересов, отстаивания той или иной группировкой телевизионной и теми или иными профессионалами, они звучали много лет. Что помогло выжить и ситуация такая, что нет сомнений, что премия и Академия выживет или что-то тревожит?
В. ПОЗНЕР: Я считаю, что всегда есть опасность, что что-то может произойти. Но если бы три года тому назад вы мне задали этот вопрос, я бы вам ответил, что теоретически, наверное, но на самом деле меня это совершенно не заботит, потому что я не вижу, по чему бы это произошло. Сегодня я бы сказал, что у меня больше сомнений или опасений, что может произойти серьезный раскол в самой Академии.
Е. АФАНАСЬЕВА: Это связано с протестным голосованием прошлого года, когда действительно:
В. ПОЗНЕР: Отчасти с этим, отчасти с большим обострением взаимного неприятия между людьми, работающими на разных каналах. Отчасти с общим состоянием, о котором мы только что говорили. Оно не способствует сплочению. Нет телевизионного сообщества в строгом смысле этого слова.
Е. АФАНАСЬЕВА: Но при этом вы считаете, что не дело телеакадемии сплачивать сообщество.
В. ПОЗНЕР: Телевизионное. Понимаете, если я бы ответил: нет, это дело, вы тогда должны меня спросить: а как. А вот тут я уже сказал бы: я не знаю. Я не знаю. Если люди сами каждый по отдельности не понимает важности этого, что да, есть интересы канала, да, конечно есть конкуренция, да, давайте радоваться, что сегодня наша программа получила самый высокий рейтинг, и мы "умыли" там такую-то программу. Это все да. Но если это превалирует над пониманием элементарным каждого из нас, членов академии, что гораздо важнее всего этого это сплочение вот этого телевизионного сообщества, неважно как X относится к Y, отдельно взятые отношения, а вообще, если нет этого понимания, то, что должна делать Академия? Что, должен президент выйти и сказать: ну как же вам не стыдно, давайте жить дружно. Что это, это глупости все. Это взрослые люди, чрезвычайно взрослые опытные. Если они этого не понимают и не желают этого понимать, что тут поделаешь. Не дело Академии, что, заниматься воспитанием своих членов что ли? Это смешно. Это не воспитательное учреждение.
Е. АФАНАСЬЕВА: То есть вам сегодня, в сентябре 2004 года, кажется ситуация более острой, чем пару лет назад в этом плане?
В. ПОЗНЕР: Да.
Е. АФАНАСЬЕВА: Это может грозить расколом Академии по принципу "Ники", "Орла" у кинематографистов?
В. ПОЗНЕР: Посмотрите, что произошло с Медиа-Комитетом. Вы сами сказали, что из-за споров вокруг не смогли договориться.
Е. АФАНАСЬЕВА: И поставили телевизионный рынок на грань серьезного раскола.
В. ПОЗНЕР: И какие-то люди вышли, организации вышли из Медиа-Комитета. Интересы не сошлись. Так вот, не схождение интересов:
Е. АФАНАСЬЕВА: Но ведь не смогли цивилизованно в рамках Медиа-Комитета переговорным процессом придти:
В. ПОЗНЕР: Знаете, я там не был, не слышал и не знаю. Цивилизованно, не цивилизованно. Но я вам могу сказать, что если в телевизионной академии не могут найти общих точек, по-прежнему делать так, чтобы приз ТЭФИ соответствовал своему назначению, чтобы именно отмечались лучшие работы вне зависимости от того, какой это канал. Если не смогут найти, во-первых, само значение приза постепенно потеряется, потому что нет сомнений, что для подавляющего большинства это есть национальный, несомненно, главный телевизионный приз. Но если бы так продолжалось и если так продолжится, то он потеряет свое значение. А коль скоро этот приз потеряет свое значение, то потеряет свое значение и Академия.
Е. АФАНАСЬЕВА: А не кажется ли вам Владимир Владимирович, что то нововведение в голосование "академиков" в прошлом сезоне первый раз, а сейчас второй, за эфирные номинации голосуют в зале пультиками. Причем в прошлом году можно было видеть, как мелькают голоса и многие ваши коллеги говорили, что я смотрел, идет грань, я добавляю, кому не хватает. В этом году, правда, организаторы обещали, что телезрители это мелькание цифр увидят, а "академики" нет, чтобы не влияло. Но при этом влияют другие какие-то вещи. Ты видишь, например, что один канал только что получил ТЭФИ, ты думаешь, а зачем я ему еще второй дам, то есть влияет сиюминутный фактор, а не какой-то профессиональный строгий отчет. Вплоть до того, что вы видите одну ведущую на сцене, она у вас через 5 минут номинируется на приз, а другой ее конкурентки на сцене в этот момент ведения церемонии не было, и не так она себя успешно подала и естественно, может потерять голоса. Я давно наблюдаю за ТЭФИ, и мне казалось лично, что самый близкий к каким-то профессиональным оценкам был тот год, когда проголосовали без троек, а все академии огромную работу провели, но голосовали за все номинации сразу.
В. ПОЗНЕР: В один круг.
Е. АФАНАСЬЕВА: То есть не было у организаторов этой дележки корпоративной. Ты голосуешь за мою программу, а я за твоего ведущего отдаю голоса своего канала тебе. Но при этом пошли на поводу у того, что церемония должна быть выигрышна телевизионно, и поэтому наиболее выигрышно для зрителя увидеть этот драйв голосования. Но не нарушило, не помешало ли это профессионализму оценок?
В. ПОЗНЕР: Профессионализму оценок мешает отсутствие профессионализма у голосующих. Когда избирают плохого депутата или плохого губернатора то, потому что не думают и не умеют голосовать. Но я с вами согласен, что, возможно, этот шаг, который на самом деле был сделан, чтобы зрителю было интереснее, может быть, он и повлиял отрицательно. Но значит, тогда надо признать, что члены Академии все-таки голосуют не профессионально. Как-то тогда надо признать, что правы те, я беру совсем другую вещь, которые говорят: российское население не доросло до прямых выборов губернатора. Это то же самое из той же области. И поэтому лучше не надо. Ну да, может быть надо вернуться к тому способу. Возможно.
Е. АФАНАСЬЕВА: Может, и не доросли "академики". Тамара спрашивает насчет казуса, когда некоторые премии в прошлом году с этим голосованием вручили, а потом оказалось ошибкой, их отнимали в трех номинациях.
В. ПОЗНЕР: Во-первых, не отнимали, на самом деле, произошла человеческая ошибка. Это бывает. Когда начинаешь с техникой вот так играть, как мы играли, бывают ошибки. Это досадно, но здесь не надо ничего усматривать злонамеренного, это, конечно, обидно тем, кто получил, оказывается, что на самом деле не выиграли. Но я думаю, что в этом году ничего похожего не будет, учатся на ошибках. Как раз такого рода ошибки они меня никак не смущают. Ну, бывает. Это не глубинные вещи.
Е. АФАНАСЬЕВА: Много вопросов по поводу того, будет ли ваша программа на "Радио-Семь".
В. ПОЗНЕР: Будет. Я просто вам скажу честно, я человек ленивый и поэтому я решил так, когда выйду в эфир телевизионный, тогда я выйду в эфир радио.
Е. АФАНАСЬЕВА: Чтоб зря не работать.
В. ПОЗНЕР: Так что это будет.
Е. АФАНАСЬЕВА: Сейчас мы попробуем присоединить наших слушателей. 203-19-22. Добрый вечер.
ВАЛЕРИЙ ВАЛЕНТИНОВИЧ: Владимир Владимирович, вы здесь представляетесь в некотором роде мэтром от журналистов, естественно, и как бы таким беленьким и пушистеньким. Вы сейчас только что говорили о поведении журналистов в 1996 году, предвыборном году, когда как раз вся эта кампания за Ельцина была. Вы поступили, на мой взгляд, не лучше беслановских террористов, когда пригласили детей, 20 детей на свою передачу, которые "мочили" тех троих, которые сидели и выступали за Зюганова, а трое за Ельцина. Вы вспомните, разве это прием, детей использовать, чтобы "мочить" других:
Е. АФАНАСЬЕВА: Спасибо за вопрос.
В. ПОЗНЕР: Вообще говоря, можно было научиться задавать вопросы вежливо. Но бог с вами. Я не представляюсь мэтром никаким, меня пригласили в связи с ТЭФИ, ну да, я пока президент Академии, поэтому я и отвечаю. Теперь насчет сравнения с тем, что произошло с этими несчастными детьми в Беслане и телевизионной передачей чуть-чуть натянуто. Чуть-чуть натянуто. В 1996 году я работал в США, поэтому я не мог принять участие в такой кампании. Я работал в США до 1997 года на телевидении в Америке. Я приезжал, правда, записывал программу "Мы", была такая программа, и "Человек в маске" и потом уезжал. Я сейчас не помню даже, у меня была программа с детьми, это я помню из разных горячих мест из всех бывших республик Советского Союза. Это была замечательная совершенно программа. Потому что дети говорят то, что они думают, они не играют в политику. И о чем бы вы их ни спрашивали, они отвечают искренне. Так что мне кажется, что вы не по адресу, что ли свои обвинения адресуете.
Е. АФАНАСЬЕВА: Валентин Никонов из Екатеринбурга: "Уважаемый Владимир Владимирович, многие сверстники, мне 22, уезжают из России в Европу, Америку, если бы к вам обратились с советом уезжать или нет, что бы вы сказали?
В. ПОЗНЕР: Я бы не ответил вам. Потому что я не могу брать на себя такую ответственность. Могу только сказать, что это довольно тяжело, особенно в этом возрасте, потому что я примерно в этом возрасте приехал в Советский Союз. Вжиться, встроиться в чужую страну, чужую среду, чрезвычайно и тяжело и просто надо иметь в виду, что вы никогда, уезжая в Америку или во Францию, или куда угодно, не станете ни американцем, ни французом, ни итальянцем внутри. Вы можете получить гражданство, но вас всегда будут рассматривать как иностранца. Детей ваших нет, дети будут итальянцами, американцами, и прочее. Я всегда говорю так: уезжать надо тогда, когда невмоготу жить у себя. Невмоготу - значит надо уезжать. Вот единственное, что я могу сказать.
Е. АФАНАСЬЕВА: Здесь такие времена не настали?
В. ПОЗНЕР: Мне не кажется, нет.
Е. АФАНАСЬЕВА: В гостях у нас был Владимир Владимирович Познер, президент российской Академии телевидения. Несколько минут я уделю на рубрику "Телехранителя" - рекомендуют мои коллеги, пишущие о телевидении в "Известиях" Ирина Петровская, на радио "Свобода" Анна Качкаева и в газете "Газета" Александр Нахалов составили небольшой рейтинг следующей недели и, конечно, в первую очередь рекомендуют не пропустить вам торжественную церемонию ТЭФИ. В этом году ее покажет канал НТВ, 24 сентября, в 22.40, это будет такой хоккейный вариант, то есть она будет идти в прямом эфире, но с небольшой отсрочкой по времени вручения в зале. Вот и увидите все, что будет происходить. Также мои коллеги вам советуют обратить внимание на возвращение в эфир Светланы Сорокиной, которая теперь будет выходить чуть раньше сразу после "Пяти вечеров" Малахова в 19.00 по пятницам. Возвращается в эфир наш сегодняшний гость в следующее воскресенье в 18.00 программа "Времена". Это все Первый канал.
В. ПОЗНЕР: Предположительно.
Е. АФАНАСЬЕВА: Ах вот так, даже стоит оговаривать. Это очень тревожные оговорки. На том же Первом канале новая игра с Николаем Фоменко "Пан или пропал", обещано, что можно выиграть 3 млн. рублей. Две программы "Воспоминания" Юрия Сенкевича, телеакадемики, звезды эфира на Первом канале 25 сентября 13.10 и программа, посвященная Раисе Максимовне Горбачевой "Мой серебряный шар" с Виталием Вульфом на канале "Россия" 20 сентября в 23.30. "Форт Байярд" принимает новых звезд телеканала "Россия" 26 сентября в 15.45 на канале "Россия". А что предложили бы вы не забыть посмотреть в эфире, Владимир Владимирович?
В. ПОЗНЕР: На будущей неделе?
Е. АФАНАСЬЕВА: Может быть не обязательно, а что в вашем графике телесмотрения обязательно?
В. ПОЗНЕР: У меня нет графика телесмотрения, смотрю новости с огромным трудом. И все. Я ничего не смотрю.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вот так вот. Дожили. Все-таки если вы возвращаетесь в эфир, прямой эфир идет на Дальний Восток?
В. ПОЗНЕР: У нас безвыходное положение, если мы приглашаем очень видных деятелей из правительства и так далее, они не придут два раза в один день. Это исключено. Значит, либо мы должны выйти, прежде всего, на европейскую часть и тогда только на следующий день получает Дальний Восток, либо непонятно как, либо не иметь этих гостей. Потому что, чтобы пришел условно Греф или еще кто-то в 10 часов утра, чтобы на Дальний Восток и еще раз в 6 часов вечера, этого не будет. Эти люди два раза не придут.
Е. АФАНАСЬЕВА: Вот этот драйв не теряется прямого эфира, обычно когда видят сразу в Москве, то ваши гости и вы, наверное, по иному работаете.
В. ПОЗНЕР: Теряется драйв, я с вами согласен. Но знаете, к сожалению, солнце встает на востоке, а Москва у нас на западе.
Е. АФАНАСЬЕВА: Да, мы не Америка.
В. ПОЗНЕР: В Америке здорово, потому что сперва Вашингтон, Нью-Йорк, а уж потом Калифорния через 3 часа. А у нас 8 часов разница. Поэтому я не знаю, тут нет выхода из этого положения.
Е. АФАНАСЬЕВА: Это была программа "Телехранитель". В гостях у нас был Владимир Владимирович Познер. Разговор вышел грустный, с какими-то оговорками непонятными, доживут ли "Времена" до конца года. Что будет с Академией, но все-таки мне кажется, что все здесь оптимисты, будем надеяться, что и в следующий раз мы представим нашего гостя как президента Российской Академии телевидения. Нет? Почему вы показываете так пальцем?
В. ПОЗНЕР: А потому что я 10 лет уже.
Е. АФАНАСЬЕВА: О-о, что в отставку подавать надумали?
В. ПОЗНЕР: Я думаю, что после 10 лет, я не вечный же президент.
Е. АФАНАСЬЕВА: У нас сейчас такие тенденции, Лукашенко поставил на референдум.
В. ПОЗНЕР: Нет, я не Лукашенко.
Е. АФАНАСЬЕВА: Спасибо Владимир Владимирович. Сейчас новости.