Работа на радио // 2016
13 марта 2016: «Большой Вавилон» — телевизионная премьера. Гости - Марк Франкетти, Анастасия Меськова
Посмотреть и послушать эфир - http://echo.msk.ru/programs/tv/1726830-echo/
Е. Афанасьева― Добрый вечер, в эфире «Телехранитель», программа о сути телевидения, о тех, кто определяет и хранит эту суть. В студии Елена Афанасьева. И как всегда по воскресеньям, говорим мы с вами о персонах, программах, событиях и антисобытиях, которые влияют на то, каким наше телевидение будет сегодня и завтра.
Сегодня мы будем говорить о телевизионной премьере фильма «Большой Вавилон», потому что о кинопоказе, кино-театральном релизе уже на «Эхо Москвы» шла речь, Марк Франкетти, наш сегодняшний гость, автор этого фильма, уже был в студии «Эха Москвы».
М. Франкетти― Здравствуйте.
Е. Афанасьева― Но теперь у нас есть возможность поговорить с гораздо большим числом наших слушателей, ваших зрителей, которые могли посмотреть этот фильм в пятницу минувшую на Первом канале, но, к сожалению, поздно ночью, но с пятницы на субботу это не так страшно. Поэтому мы сегодня разговариваем с Марком Франкетти, а также с участницей этого фильма – в документальном фильме трудно сказать, с героиней, но все равно с одной из героинь.
М. Франкетти― Героиня.
Е. Афанасьева― Да. Здесь Анастасия Меськова, первая солистка Большого театра. Те, кто видел, уже понимают, что речь в фильме «Большой Вавилон» о Большом театре. Актриса, балерина и вот одна из героинь этого фильма.
Поэтому, уважаемые наши слушатели, если у вас есть комментарии по поводу фильма «Большой Вавилон», вопросы к авторам, вы можете из задавать по нашему смс-номеру +7-985-970-45-45. Пожалуйста, вопросы Марку и вопросы Насте.
Ну, что я хочу сказать? Во-первых, думаю, что те, кто видел Настю в сериале «Сладкая жизнь», она здесь в нашей студии была последний раз именно по поводу этого сериала, очень удивились, что, оказывается, Настя еще такая замечательная балерина. Мне кажется, что аудитория «Сладкой жизни» с аудиториями почитателей и постоянных зрителей балета Большого театра, наверное, не очень пересекаются.
А. Меськова― Вот я как раз сейчас Марку рассказывала такую довольно забавную реакцию в моем Инстаграме, потому что для многих: Настя, вы еще и балерина?
Е. Афанасьева― Человек всю жизнь этому отдал…
А. Меськова― Да, потому что это уже такой известный факт, что есть люди, которые очень хорошо меня знают по теме балета, и есть люди, которые хорошо меня знают по кино, и очень много, большое количество людей, которые не знают, что это один и тот же человек.
Е. Афанасьева― Две разных Анастасии.
А. Меськова― Да. Но я считаю, что это все как-то я – и там, и тут. И этот такие большие важные части моей жизни, поэтому, вот я еще и балерина.
Е. Афанасьева― Тогда не могу не спросить у вас, вот сейчас, когда фильм сначала вышел в кинотеатрах, но не очень широкий прокат у нас в стране у документального кино, но вышел. И вот был показан по телевизору. В Большом театре какая реакция на этот фильм?
А. Меськова― У Большого театра был свой как бы небольшой закрытый показ. Был?
М. Франкетти― Нет.
А. Меськова― Тогда был только для нас?
М. Франкетти― Да.
А. Меськова― Понятно. Какая реакция у Большого театра? Хотелось бы мне знать.
Е. Афанасьева― Большой театр такой большой, что всю реакцию нельзя узнать.
А. Меськова― Во-первых, Большой театр – это как в фильме и было рассказано, это большой корабль, который плывет. И он плывет, и что-то, конечно, происходит за его бортом, но он продолжает плыть. Поэтому постоянно есть чем занять свои умы и дела. Ну, посмотреть – посмотрели, а так я не слышала, мне по крайней мере…
Е. Афанасьева― Такого разговора, что, зачем это все показывать, зачем сор из избы?
А. Меськова― Нет, такого я не слышала. Вы знаете, честно говоря, вот я уже говорила тогда у нас на премьере, это очень откровенный фильм. Правда.
Е. Афанасьева― Да уж.
А. Меськова― Удивительно откровенный. Но вы знаете, все равно, настолько, насколько это было возможно. Поверьте, все равно та часть какой-то тайны и завеса, она все равно не будет никогда до конца открыта. Это мы все равно приоткрыли какую-то часть, какую-то сторону. Поэтому я не могу сказать, что мы прямо сор из избы вынесли. Это срез, временной некий срез из жизни этого коллектива, этого театра, вот и все.
Е. Афанасьева― Марк?
М. Франкетти― А я говорю все время, что мы просто маленькую форточку открыли.
Е. Афанасьева― Форточку, не больше.
М. Франкетти― Да.
Е. Афанасьева― Еще раз напоминаю, что это Марк Франкетти, автор фильма «Большой Вавилон», известный журналист. Здесь в студии Анастасия Меськова, еще и балерина.
(смех)
Е. Афанасьева― Актриса. Если у вас есть вопросы: +7-985-970-45-45 – ваши реплики и комментарии к фильму «Большой Вавилон».
Не могу не спросить, Марк, думаю, что вы уже отвечали на этот вопрос, но у нас аудитория тоже меняется от программы к программе. Вы известный журналист, журналист политический в первую очередь. И Чечню прошли, и все самые тяжелые горячие точки в нашей стране за последние уже чуть ли не 20 лет – вы уже здесь, наверное, лет 18?
М. Франкетти― Да.
Е. Афанасьева― Почему вы выбрали тему для своего такого творческого, более творческого, чем сиюминутная журналистика, творческого высказывания, Большой театр – это тоже политика? Или это что?
М. Франкетти― В том числе это тоже политика. На самом деле это не фильм, с самого начала мы объясняли, что мы не собирались снимать фильм об искусстве и о балете. Это фильм о людях, которые работают в этом уникальном мире. Мне было что очень интересно? Это абсолютно уникальный бренд, я все время говорю, что нету театра в мире, который имеет статус, который Большой театр имеет в России. Именно из-за этой политической связи, именно удивительная история театра.
И он более-менее, довольно закрытый мир. Любой закрытый мир для журналиста интересен. Понятно, что интерес, идея пришла после этого страшного нападения на Сергея Юрьевича Филина, когда, естественно, все задавали этот вопрос: ну, что там на самом деле происходит?
Е. Афанасьева― Что же может происходить в театре, чтобы худруку балетной труппы плеснули кислоту?
М. Франкетти― Нам было интересно просто попытаться показать жизнь за кулисами, ну, очень важно именно что этот театр имеет такой уникальный статус. Потому что нам тоже было очень интересно в фильме попытаться объяснить, откуда этот статус, и почему такие политические связи и так далее. Поэтому это частично фильм тоже о России. А на самом деле неважно, где ты – в Чечне, в Афганистане или в Большом театре.
Е. Афанасьева― Одна война.
М. Франкетти― Нет, я имел в виду…
Е. Афанасьева― Я понимаю.
М. Франкетти― … что как журналисту мне интересны люди, вот интересны персонажи с историями и так далее. Неважно, где они.
Е. Афанасьева― Вот я как раз хотела спросить, если бы не случилась эта страшная ситуация с Филиным, был бы этот фильм?
М. Франкетти― Наверное, нет.
Е. Афанасьева― То есть, это стало не просто поводом, но вот тем решающим фактором, который…
М. Франкетти― Да, но здесь важно понять, когда мы договаривались, я всегда говорю, что для нас это не фильм о истории вокруг Филина, это просто некое начало. Потом на самом деле эта история стала более как-то важна в фильме, чем мы вначале ожидали, но в любом случае это не криминальная история, это не расследование. Это просто, понятно, что надо было рассказать эту историю, потому что все об этом слышали.
А. Меськова― Ее невозможно было не рассказать.
М. Франкетти― Ну, да. Но на самом деле это фильм не об этом, поэтому для нас это было некое начало. Мы хотели, и то, что мы делали, это снимать жизнь внутри театра на протяжении сезона. И то, что это был, скажем так, амбициозный проект, то, что это было именно на протяжении многих месяцев, и очень важно, что это было именно для кинотеатров тоже. Это все играло, ну, не называю это переговоры, потому что на самом деле это все было на доверии, и мы довольно быстро как-то договорились. Но руководству театра это все было очень важно. Но просто наше внимание, скажем так, не было бы к театру, если бы не было этой страшной истории.
Е. Афанасьева― А насколько важно было то, что этот фильм делался изначально для театрального проката не в России, а за рубежом?
М. Франкетти― Очень было важно. Не то что за рубежом – не за рубежом, очень важно, что это не просто документальный фильм, это большое кино без голоса за кадром, без репортера, без комментариев для международных зрителей и аудитории, и важно, что это будет не просто телевизионный продукт, но для широкого проката.
Е. Афанасьева― Настя, как вам кажется, почему все-таки Большой театр пустил к себе столь открыто людей, которые снимали документальный фильм?
А. Меськова― Я думаю, что во многом тут сыграл все-таки случай, правда. Это было какое-то удивительное совпадение – смены руководства и таких, очень смелых и новых шагов Владимира Георгиевича Урина в этом театре, и поэтому, мне кажется, он решительно, особо не оглядываясь, открыл двери.
Потому что я знаю, насколько Большой театр закрытый. Вы знаете, там иногда просто обычную какую-то фотосъемку провести – это целая история и сложности. И ребятам правда в этом смысле очень повезло. Я знаю, что это все равно был дикий труд, и все это очень сложный проект. Я не знаю, сколько вы здоровья на это положили. Но я думаю, что тут вот сошлись звезды, что это было вот в тот момент, когда хотелось показать, что, вот, мы такие, да, мы вот так работаем, посмотрите на нас – нам нечего скрывать.
Е. Афанасьева― А важно ли было открытие в момент этого трагического случая, чтобы объяснить, что это, в общем, не криминальный театр, что все-таки это трагическая, но случайность? То есть, как-то оправдаться перед мировой общественностью.
А. Меськова― Тут задача не то что оправдаться, тут как раз показана жизнь, вот каждодневная, как она есть. Разные реакции, и показано, что самая главная вот эта история, что шоу должно продолжаться. Потому что мы правда ежедневно – к нам утром приходили полицейские допрашивали нас на сцене, это правда все было ужасно чудовищно, а вечером на этой же сцене, улыбаясь, в бриллиантах, сверкая камнями под потрясающе помпезную музыку, занавес открывался, и шло потрясающее действие.
Но за кулисами происходило что-то другое. Здесь вопрос не оправдаться, здесь вопрос – посмотрите, мы люди, мы не звери, мы не грызем друг другу глотки, мы переживаем, мы сопереживаем, мы бываем недовольны, мы бываем довольны, счастливы, несчастливы. Вот она, наша жизнь, вот они, мы – настоящие, из плоти и крови.
Е. Афанасьева― «Спасибо создателям фильма «Большой Вавилон», фильм честный, искренний. Ничего нового я не узнал, но в любом случае фильм любопытный, еще раз спасибо», — пишет Максим из Москвы.
«Синьор Франкетти, сильно ли на вас влияли стереотипы о России – водка, блины, медведи, балалайка?» — спрашивает Дмитрий Мезенцев. Дмитрий, но Марк уже 18 лет в России, думаю, что уже стереотипы не влияли так.
М. Франкетти― Нет, стереотипы на меня, конечно, не влияют, потому что я здесь очень давно. Нет, на самом деле самое сложное для нас – это было не получить этот уникальный доступ, который, я хочу добавить, действительно, им не надо было оправдываться, им нечего скрывать. Вот позиция была Урина, директора театра, тогда, когда мы договаривались, хотя сначала мы договорились с предыдущим руководителем. Иксанов, который сначала нас пустил, потом, когда арестовали Дмитриченко и ситуация в театре была очень сложная, решил, что, может быть, это не надо.
Первые слова Урина были, что: я считаю, что если у вас нет предвзятой позиции как раз по поводу стереотипов, значит, что мы не должны бояться критики. И он смелый открытый человек и действительно не уходит от вопросов сложных и так далее. Значит, самое сложное, это было, когда ты уже получил этот доступ, о чем фильм, какая линия и какая история. Там столько народу работает, столько историй, что мы очень много времени провели без камер и брали разные интервью, чтобы просто понять, кто для нас потенциально интересный герой. И снимали много других людей, которые не попали в фильм.
Е. Афанасьева― Почему вы остановили свой выбор на Анастасии как на одной из главных героинь? Важно ли было, что Настя все-таки более медийное и открытое лицо, используя ее опыт работы и в кино в юности, и в сериалах, или…
М. Франкетти― Я это все не знал, когда мы познакомились.
Е. Афанасьева― То есть…
М. Франкетти― Я это все не знал.
Е. Афанасьева― Вы еще и в сериалах играете, не только балет.
М. Франкетти― Я с первой нашей встречи и разговора, который длился 2 часа, я сразу знал, и Ник, режиссер фильма, тоже, когда он потом познакомился с Настей, мы сразу знали, что она будет в фильме. Ряд причин. Не то, что она красивая, хорошо танцует – главное, что она очень открыто, умно, отвечает на вопросы, и у нее есть жизнь… вы знаете, это настолько сложная профессия, быть балериной, что балерины очень, у них удивительный драйв, и для них только балет в жизни, и…
А. Меськова― Жизнь зациклена на одном, да.
М. Франкетти― Не всегда так просто найти балерину, которая хорошо, и открыто, и смело говорит на другие темы. И как я объяснил, естественно, фильм частично о балете, но это не об искусстве, это больше о их жизни. И она, сразу было понятно, что у нее есть мнение, что она хорошо говорит, что она открыта, и что она интересно говорит. Вот для нас был самый главный критерий.
Е. Афанасьева― Были ли люди в Большом театре, которые отказались с вами разговаривать, давать интервью, или делали это только off-the-record, отказавшись сниматься?
М. Франкетти― Были люди, которые не хотели, да. Которые сначала хотели, потом не хотели, потом хотели. Творческие люди иногда непредсказуемы. Были такие люди. Но на самом деле, я думаю, нет человека, которого мы очень хотели снимать, которого мы не снимали. Вот этого не было.
Е. Афанасьева― Максим из Московской области спрашивает: «А вы не ездили к осужденному Павлу Дмитриченко взять у него интервью?»
М. Франкетти― Я пытался. Естественно, он для нас был, я на него вышел через его знакомую, и уже его супруга, и естественно, мы хотели с ним встретиться и брать у него интервью. Но он отказался. Имеет право. Я не знаю, по каким причинам. Мне сказали, что в принципе он уже не хочет, у него другая жизнь, он об этом просто не хочет говорить. Я не знаю. Я с удовольствием бы с ним встречался и с удовольствием брал бы интервью, особенно когда он будет уже не за решеткой.
Е. Афанасьева― Не в заключении.
М. Франкетти― Мы пытались, конечно.
Е. Афанасьева― Настя, а ваша жизнь – ну, вот говорят, что когда человек, сериал проходит, вас начинают узнавать. А прошел фильм вот о балете, что-нибудь изменилось в какой-то реакции, может быть, друзей, знакомых, незнакомых людей?
А. Меськова― Вот что касается знакомых, очень хорошие такие реакции, потому что мне почему-то всегда кажется, что люди и так все знают, и так все видят, но это оказывается не так, потому что такие искренние реакции: это было так здорово, увидеть…
Е. Афанасьева― Ох, оказывается, сколько же ты пашешь?
А. Меськова― Да, и так здорово увидеть все равно, потому что есть потрясающие кадры испанской невесты, целиком почти показали. Говорят: вот, ты так здорово танцуешь, все равно это не такое впечатление, как на сцене. Именно какая жизнь, как ты, сколько ты работаешь и как, это было очень интересно, и такая живая очень открытая и позитивная реакция знакомых.
Е. Афанасьева― Мы сейчас прервемся на новости на «Эхо Москвы» и продолжим разговор в программе «Телехранитель» с Марком Франкетти, автором фильма «Большой Вавилон» о Большом театре, который был показан на минувшей неделе на Первом канале и с Анастасией Меськовой, первой солисткой Большого театра.
НОВОСТИ
Е. Афанасьева― Мы продолжаем программу «Телехранитель», в студии Елена Афанасьева. Говорим сегодня о телевизионной премьере фильма «Большой Вавилон», потому что кинотеатральная премьера была раньше, а по телевидению показали в минувшую пятницу на Первом канале. Марк Франкетти – автор этого фильма здесь, у нас в студии. И одна из героинь этого фильма, первая солистка Большого театра Анастасия Меськова.
Пожалуйста, если у вас есть вопросы, реплики, комментарии — +7-985-970-45-45. Очень много вопросов, некоторые сейчас прочту. Анна спрашивает: «Большой Вавилон» — ГАБТ, почему только балет и история с Филиным, а где опера, например?»
М. Франкетти― Очень хороший вопрос, как раз это была единственная просьба от руководства театра, когда мы договаривались: пожалуйста, снимайте тоже оперу. Это единственная была просьба, и мне стыдно признаться, что единственная просьба, которая была, мы, естественно, не то что игнорировали, понятно, мы долго пытались начать, там тоже брали интервью и так далее. А потом просто поняли, что в одном фильме это все будет очень сложно, потому что получится какая-то каша, и должна быть сильная линия. И в принципе, если снимать об опере, конечно, надо снимать отдельный фильм. Поэтому человек, который пишет, совершенно правильно задает вопрос. Надо тоже добавить, что, конечно, на мировом уровне Большой театр более известен балетом.
Е. Афанасьева― Пишет Снежана из Тамбова: «Благодаря битве амбиций рождаются шедевры Большого. Браво, бис!»
Благодаря ли битве амбиций, Настя, вы как думаете? Насколько вот эта битва амбиций между ключевыми солистами – ну, я не буду вашу иерархию всю, как примы и все прочее.
А. Меськова― Я думаю, что амбиции, конечно, здесь основной двигатель, поскольку иногда это можно сравнить с каторжным, труд у нас правда такой, очень сложный, именно когда у тебя маячит впереди какая-то очень важная цель высокая, да, это в фильме говорилось, что наш век – он очень короткий, и успеть пролететь яркой звездой на этом небосклоне, это очень важно, иначе зачем все это?
И, конечно же, благодаря этому ты терпишь боль, ты терпишь лишения. Но иногда это приводит, я считаю, и к плачевным каким-то последствиям, потому что когда вижу цель и больше ничего не вижу. Потому что, конечно, это важно, вот для меня это очень важно. И каждый выход на сцену важен, и каждая партия важна. Но нельзя забывать, что, правда, здоровье все равно важнее, и какие-то человеческие отношения важнее, а зачастую, преследуя какие-то цели, из-за амбиций мы этого не замечаем, и так вот несемся вперед, не замечая ничего.
Е. Афанасьева― Разные реплики и комментарии по поводу фильма. Лариса пишет: «Фильм ни о чем. Нет цели, нет разных мнений. Намеки и полунамеки, нет авторской позиции». А Ольга наоборот пишет: «Умный, тонкий фильм. Спасибо. Судьба Филина, как его здоровье?»
Есть еще вопрос: «Скажите, пожалуйста, что сейчас делает Филин? Наталья из Москвы».
А. Меськова― Сергей Юрьевич сейчас заканчивает свою работу как руководитель балета, буквально на днях, и на смену ему приходит Махар Вазиев. Но последняя новость, что он остается руководить мастерской, это какая-то новая, видимо, будет у нас. Была мастерская оперная, оперная программа молодежная, и мастерская молодых хореографов, это, кажется, так называется. Поэтому Сергей остается в театре. Чем именно, пока вот никому не ясно в театре, если честно, тоже, что это будет. Но в любом случае, мы рады, что Сергей с нами. Но зрение до сих пор пока не восстановлено полностью.
Е. Афанасьева― Вот здесь есть вопрос Марку: «Насколько фильм будет понятен рядовому зрителю, не слишком разбирающемуся в проблемах?» Ну, в принципе, наверное, это не только к Марку вопрос, ведь вы же все-таки снимали не для балетных людей, не для балетоманов, да?
М. Франкетти― Именно. Поэтому мне всегда смешно, когда люди из балетного мира говорят, что они там ничего нового не узнали. Ну, и слава богу. Это было не для них. Это как раз фильм сделан для широкой аудитории, которая за границей слышала о Большом театре, но больше ничего не знает. Но и одновременно это может быть фильм, который может быть интересен для людей, которые не далеки от балета. Но я не думаю, что это сложный фильм. Я думаю, что там все понятно.
Е. Афанасьева― А как восприняли зрители в западных странах? В скольких странах фильм был показан, и как восприняла аудитория там?
М. Франкетти― Он был где-то уже в 20-ти странах, он был уже в Америке, и премьера была на фестивале в Торонто, он был уже в эфире на BBC, он был в Скандинавии, он был в России, сейчас он будет в Германии, во Франции и так далее. Приняли в основном хорошо. Значит, критика меньше, чем публика, потому что…
Е. Афанасьева― То есть, публика лучше приняла, чем критика?
М. Франкетти― Да, потому что люди не всегда понимают, что на самом деле это не расследование криминальной истории. Криминальная история, она есть, но не то что мы пытались… и там нет, как заметили слушатели, которые писали, никакого месседжа там нет от авторов, потому что мы как раз считаем, пытаемся как-то более тонко работать.
Очень интересно, что первый вопрос, который всегда задают, это: почему вас пустили? Даже люди, которые мало знают о России, как раз по поводу стереотипов и так далее, считают все время, что это империя зла, Путин и так далее – а как вас туда пустили? И было очень смешно, один показ, который мы делали для членов BAFTA, это как английский Оскар, сделали закрытый показ в Лондоне, и первый вопрос был: скажите, понятное дело, что вас пустили только с разрешения Владимира Владимировича Путина, он же, наверное, смотрел фильм. Как вы думаете, что он… Я сказал: знаете, я, конечно…
Е. Афанасьева― Люди не верят, что не на все разрешение дает…
М. Франкетти― На самом деле это смешно, потому что то, что, казалось бы, самое сложное, получить этот доступ, не только получить, а потом на протяжении месяцев мы снимали, это в конце концов было и самое простое. И я все время говорю, что как раз это и есть пример, что, как мы пишем о России, что Россия сложная, и не все черно-белое, и есть тонкости, которые люди, естественно, за границей не понимают, потому что снимать такой фильм, как мы снимали, без, например, какого-то договора, который юристы смотрели и подписали, за границей точно невозможно. И без, например, согласования, что фильм будет до эфира показан, например, руководству, тоже невозможно.
Е. Афанасьева― То есть, за границей бы потребовали детальный договор?
М. Франкетти― Да.
Е. Афанасьева― А здесь не было такого?
М. Франкетти― Этого не было. Значит, ни разу не звучала просьба от руководства: вы должны нам показать фильм. Ну, и, в конце концов решили, поскольку это все было на доверии, они все-таки взяли большой риск на себя. И мы очень благодарны за это доверие. Доверие – это тоже значит ответственность. Поэтому мы Урину показывали до того, когда он уже был готов, и чтобы понять, если были какие-то принципиальные претензии к нам, именно как мы, мы обещали честно работать. Фильм не для вас, мне абсолютно не важно, что он сказал: хороший, плохой фильм. Важно – мы честно работали, без предвзятой позиции или нет. Вот для нас было самое главное.
Е. Афанасьева― То есть, никаких претензий с его стороны не было. Или были?
М. Франкетти― Нет, я знаю, что вряд ли. Я думаю, что, конечно, предпочитали бы, чтобы был фильм об искусстве, о красоте и так далее. Это был очень болезненный момент в жизни театра. Но к нам претензий нет.
Е. Афанасьева― Вопрос от Виталия Авилова: «А Большой театр получил бесплатную рекламу на весь мир?» Имеется в виду, вашим фильмом.
А. Меськова― Я думаю, что Большой театр не нуждается в рекламе, очевидно.
М. Франкетти― Да, но важно, я думаю, что любой человек, который за границей смотрел этот фильм и ничего не знает о Большом театре, он после этого – ну, какая реакция? Ну, там сложно у них, да. Это сложный мир. Но очень интересный. И то, что им более интересно стало, это без сомнения. То, что они хотели бы сейчас попасть в театр – конечно.
А. Меськова― Большой театр – это один из символов нашей страны. В любом случае, если ты никогда не видел спектаклей Большого театра, ты все равно слышал о его существовании.
М. Франкетти― Да, реклама ему не нужна.
Е. Афанасьева― Вы сказали, Марк, в начале нашего разговора в первой части, что он уникальный даже из других великих балетов мира, в том числе какой-то политизированностью. Я правильно вас поняла?
М. Франкетти― Ну, потому что есть, естественно, политические связи…
Е. Афанасьева― Вы имеете в виду, начиная с императорского, потом сталинский…
М. Франкетти― Ну, конечно. Назначает директора Большого официально министр культуры, но это понятно, что без согласия президента это не происходит. И первая вещь, которую делал Урин, его позвал Владимир Владимирович Путин, чтобы с ним поговорить. Значит, это невозможно себе представить, что в Ла Скала, например. Дальше невозможно, поскольку это такой уникальный бренд, и столько есть связей с Кремлем, естественно, есть разные влиятельные люди, которые хотели, скажем так, влиять на жизнь театра. В этом плане для нас было очень интересно, потому что как раз мы хотели частично снимать тоже фильм, который что-то говорит о современной России, и мы всем задавали один и тот же вопрос: насколько Большой театр – это уникальный отдельный закрытый мир, и насколько это тоже зеркало российского общества.
Е. Афанасьева― Есть вопрос к Насте от Ольги из Пензы: «Скажите, пожалуйста, ежедневные спектакли – это работа для вас? Меня давно занимает вопрос: что для творческого человека его творчество? Вот художник написал картину под влиянием вдохновения. А когда спектакль идет через день, тогда как?»
А. Меськова― Спектакли идут не через день, а утром и вечером, утром и вечером, еще раз утром и вечером. И, конечно же, в какой-то момент иногда это может какую-то оскомину набить. Но вот если честно, несмотря на усталость, несмотря на, бывает даже какое-то уныние от ежедневного повторения именно одного и того же. Лично я оказываюсь на сцене каждый раз, даже когда у нас в декабре идут «Щелкунчики», то есть, существует, например, двадцать спектаклей подряд, то есть, двадцать раз подряд ты танцуешь одно и то же, ты слышишь одну и ту же музыку. То есть, меняются ведущие солисты, а другие солисты в основном одни и те же. И, конечно же, тогда дергается глазик.
Но вот, оказываясь на сцене – это я говорю за себя точно – у меня все равно происходит волшебство, я купаюсь в этом, я реально все равно получаю этот невероятный кайф. Именно поэтому я там, именно поэтому я каждое утро опять у станка, несмотря на боль, несмотря на желание отдохнуть, потому что вот это вот состояние эйфории, которое я получаю на сцене, это нигде, это ни за что не купишь и никак не продашь, оно удивительное, и ради этого я занимаюсь этим искусством.
Е. Афанасьева― А вы не думали о том, что такая открытость – вы домой пустили к себе съемочную группу, в общем, показано, что жизнь-то ваша, в общем, не из роз состоит. Вы же говорите, вы научили себя красиво подавать, что бы ни случилось, но вот показать эту жизнь, какая она все-таки не самая простая у вас, вы не думали о том, что стоит ли вот этот красивый имидж звезды балетной, телевизионной, вот так немножечко порушить?
А. Меськова― Вы знаете, я вот всегда стою на пороге этой дилеммы, потому что часто это связано и с телевидением, и с балетным миром. То есть, я знаю большое количество людей, которые создают себе некое амплуа и четко ему следуют. Я никогда почему-то не хотела, я наоборот всегда хотела, чтобы люди видели, какая я есть настоящая.
Е. Афанасьева― Что вы не такая, как девушка из «Сладкой жизни», живущая на деньги папы.
А. Меськова― Ну, например, да. Я не такая, как Юля Ашотовна. Я женщина из плоти и крови. Да, я балерина, я на сцене порхаю невероятной бабочкой, но я вечером прихожу после этого спектакля, у меня болят ноги, и я готовлю, например, ужин своим любимым, завтрак и обед сыну. Я совершенно такая же женщина, как все. Но мне наоборот хочется быть доступной, а не небожителем, который ест фиалки или еще что-то делает.
М. Франкетти― Но вот как раз тоже ответ на ваш вопрос, почему Настя в фильме, это как раз потому, что это очень интересно, потому что она очень человеческая в фильме, это очень интересно.
Е. Афанасьева― То есть, она не играла роль звезды, да?
М. Франкетти― Я считаю, что как раз это еще круче, то, что ты видишь на сцене, когда ты знаешь, что это настоящий человек, который работает очень много. И есть непростая жизнь. Нам было очень интересно. Я точно знаю, что зрителю тоже интересно.
Е. Афанасьева― Я напоминаю, что мы говорим о телевизионной премьере фильма «Большой Вавилон». Марк Франкетти, автор фильма, Анастасия Меськова – первая солистка Большого театра в студии. Если у вас есть вопросы, реплики и комментарии по поводу фильма, вы еще можете успеть задать их, наш смс— номер +7-985-970-45-45.
Вот Виктор задает вопрос: «Почему не было интервью с Цискаридзе?» Интервью с Цискаридзе было в фильме, вы, наверное, Виктор пропустили. Я видела фрагменты.
М. Франкетти― Да, на самом деле там есть интервью с Цискаридзе. Но, наверное, не очень интересное, поскольку он спрашивает…
Е. Афанасьева― Нет, а Вера как раз, следом Вера из Москвы спрашивает: «Почему так мало внимания в фильме уделено Николаю Цискаридзе?»
М. Франкетти― Цискаридзе мало внимания, потому что когда мы начали снимать, он был в театре, потом когда мы снимали основные съемки, он уже не был в театре. Мы решили осознанно, поскольку у нас есть этот доступ, хотели снимать людей, которые в театре. И, как я рассказывал, нам было очень важно снимать на протяжении сезона. Это во-первых.
Во-вторых, мы действительно брали у него большое интервью, а потом он решил, что он не хотел, чтобы мы это интервью использовали, он уже тогда – проект длился почти 2 года, поэтому он тогда уже был назначен руководителем Академии Вагановой в Питере, и уже не был в театре, и имеет право, решил, что он не хочет, чтобы мы использовали интервью. Мы не использовали, и в фильме куски, которые есть, это из других интервью, которые уже были в эфире, потому что мы…
Е. Афанасьева― То есть, ваше интервью…
М. Франкетти― Наше интервью он нам не дал разрешение использовать, поэтому оно не в фильме. А насчет внимания – потому что он уже не был в театре.
Е. Афанасьева― Понятно. Дочитаю. Ольга из Пензы, которая задавала вопрос про каждый день, реплику следом пишет: «Не ожидала такого, что каждый день. Настя, сил вам, удачи, радости творчества».
А. Меськова― Большое спасибо.
Е. Афанасьева― Петя не может не спросить про Волочкову. Правда, вопрос звучит так: «А правда ли, что Волочкова была в Большом театре?»
А. Меськова― Правда, была. И я лично видела ее на сцене. И танцевала, и была балериной.
Е. Афанасьева― Алексис из республики Татарстан спрашивает: «Не обидно ли вам, что фильм показали ночью?» Ночь с пятницы на субботу достаточно особенная.
М. Франкетти― Конечно, нет. Документальное кино – это очень сложная история.
А. Меськова― Я написала Марку: это успех. Правда, мне кажется, это очень здорово.
М. Франкетти― Я очень рад, что вообще показывали в России, потому что все-таки это фильм для, скажем так, мировой аудитории, но я очень рад, поскольку этот фильм довольно тонкий, я очень рад, что это показывали. Конечно, хотелось бы, чтобы это показывали в 9 часов вечера, как, например, бывает в Англии, но это исключение. Это одна из немногих стран, где документальное кино показывают в прайм-тайм.
Е. Афанасьева― А BBC во сколько показывало?
М. Франкетти― По-моему, это было в 9 часов вечера. Но я лично показывал фильм Константину Львовичу Эрнсту, и он сразу сказал, что: я хочу показать, я считаю, что это интересное хорошее кино. И я очень благодарен, я очень рад, что Первый канал, мне кажется, что это как раз в России единственное место, где можно было такой проект показать, это Первый канал. Было бы лучше, если бы это было в 9 часов вечера…
Е. Афанасьева― Но там идет программа «Время».
М. Франкетти― Но это нереально, потому что документальный фильм – это, естественно, не рейтинговая история.
А. Меськова― Мне кажется, что для документального кино это большой успех.
Е. Афанасьева― И потом, как раз аудитория вашего фильма подтягивается к телевизору поздно вечером.
А. Меськова― Может быть, да.
М. Франкетти― Я тоже знаю, что он все сделал, чтобы именно показывали после Урганта, это прекрасно, я очень Первому каналу в этом плане благодарен. Здорово, что люди смотрели.
Е. Афанасьева― Максим спрашивает: «Какой же будет следующий фильм? О Мариинском Вавилоне или про оперу в Большом театре?»
М. Франкетти― Следующий фильм вообще не связан с Россией.
Е. Афанасьева― Вот так.
М. Франкетти― Это старая итальянская мафиозная история.
Е. Афанасьева― Да что вы!
М. Франкетти― Которая происходит в Италии и в Америке в 80-х, это очень, я считаю, пока рано еще рассказывать историю, но, скажем так, если фильм будет неинтересным, буду виноват только я. Потому что история абсолютно уникальная, потрясающая.
Е. Афанасьева― Он будет документальный тоже?
М. Франкетти― Документальный, да. Я уже снимаю его.
Е. Афанасьева― Вот интересно как. Константин из Мурманска задает вопрос: «Почему такое название? Мне представляется, что Вавилон у части зрителей ассоциируется с чем-то негативным – гордыня, наказание за нее и так далее».
М. Франкетти― Нет, не негативное, просто на самом деле это название выбрал Ник Рид, режиссер, который много работал в России, и здесь тоже опять по поводу стереотипов, я же здесь 18 лет, но Ник прекрасно работал, что он здесь как раз не 18 лет, он не говорит по-русски, а все равно…
Е. Афанасьева― Взгляд со стороны.
М. Франкетти― Ловил все эти тонкости. Это был его выбор. Вавилон – он имел в виду не негативный мир, а просто сложный.
Е. Афанасьева― Еще один стереотип, которые вы часть развеивали фильмом, а еще один стереотип проявляется в нескольких вопросах, которые поступают. «Девочки-балерины больше эскортом не занимаются?» Или такой же другой вопрос был: «Балерины и сегодня – легкая добыча господ высшего света, или что-то изменилось с царских времен?»
А. Меськова― Обожаю этот вопрос. Во-первых, я, кстати, на него в фильме отвечала. Если ответить грубо, то колхоз – дело добровольное, и как бы каждый занимается, чем он хочет и добивается своих целей, как он хочет. А что касаемо покровительства сильных мира сего красивым и талантливым артисткам – я, честно говоря, в этом дурного ничего не вижу. Это было, опять же, с императорских времен. Да, были потрясающие артистки, которые пользовались благосклонностью даже царей и, в общем-то, жили прекрасно.
Вопрос, конечно, когда за уши, может быть, тянут кого-то, кого не надо тянуть – ну, по крайней мере, у меня перед глазами таких вот прямо ситуаций нет. Когда поддерживают кого-то, кого неплохо было бы поддержать – почему бы и нет? Кто с кем спит – это, опять же, дело личное каждого. Вот, вы знаете, я ни разу никогда ни в чем подобном не участвовала, мне никогда в жизни не было ничего подобное предложено, хотя я в этом театре уже скоро 15 лет. Назвать меня страшной и неинтересной для мужчин тоже сложно. Я думаю, что здесь вопрос выбора каждого, и какой путь он для себя выбирает. Мне очень, правда, обидно и неприятно слышать подобные вопросы, потому что, вот, здравствуйте, я Настя, я 15 лет в этом театре, я первая солистка Большого театра, и что вы хотите этим сказать? Что я когда-то что-то…
Е. Афанасьева― Уточняющий тогда вопрос следом у Елены, она спрашивает: «Вы в фильме говорите о том, что есть некие протеже, но все мимо вас и не про вас. Неужели, будучи настолько талантливой, сейчас нельзя сделать карьеру в Большом без связей, влиятельных покровителей и еще чего…»
А. Меськова― Нет, там просто так получилось смонтировано – мимо меня букеты цветов, там вот что имелось в виду. Потому что, ну, я говорю, иногда доносится, что, ой, кто-то о тебе так хорошо отзывался и так далее. Я еще раз говорю, знаки внимания мне никогда не были оказаны никоим образом. А совершенно возможно построить карьеру, я тому яркий представитель. Я не являюсь ничьей дочерью, у меня нет ни родственных связей, ни финансовых, ни еще каких-либо. Абсолютно только себе, своим родителям, которые в детстве меня поддерживали, своему труду, характеру и помощи моего педагога и так далее. Все возможно.
Конечно, легче, когда за тобой кто-то стоит. Я всегда говорю: послушайте, это совсем необязательно, например, деньги или секс, это может быть просто человек, который верит в тебя и вовремя скажет: посмотрите ее, эту балерину, она может достойно станцевать эту партию. А о тебе могут не сказать. И тебе придется, ну, немножко другим путем, с большими усилиями…
Е. Афанасьева― И дольше.
А. Меськова― Но все возможно. Главное, я думаю, трудиться и идти вперед.
Е. Афанасьева― Семен пишет: «Вы разрушаете магию балета. Мне неважно, сколько ведер пота или крови пролито – чудо или произойдет или нет».
М. Франкетти― Конечно, имеет право это сказать. Я, опять о вашем первом вопросе, почему после Чечни я начал снимать про балет. Как раз вот очень сложно передать, насколько красиво на самом деле снимать за кулисами. Это совершенно другая картина. Потому что когда ты смотришь из зала – да, это понятно, что это просто волшебство. Но для меня лично именно как журналиста, гораздо красивее и интереснее за кулисами. Нет, естественно, я считаю, что наоборот, мы показываем, насколько это сложно.
А. Меськова― И мне так кажется.
М. Франкетти― И насколько это на самом деле красиво. Ну, пожалуйста, имеет право так считать.
Е. Афанасьева― Ну, что, вопрос Анастасии: «Какие у вас планы, что вы танцуете, где снимаетесь?» от Дмитрия.
А. Меськова― Планов много. Так конкретно сейчас назвать не могу. Есть в разработке один сценарий, который как раз будет связан и с балетом, и с жизнью, это как раз вот та сторона жизни балерины, которая остается за сценой, выбор, там, рожать, например, ребенка или не рожать. Но это все пока в разработках.
Третий сезон «Сладкой жизни» выходит этой весной – смонтировали, озвучили. В театре репертуар идет – и танцуем, и, в общем-то…
Е. Афанасьева― Ну, что ж, наш эфир подошел к концу. «Хороший фильм, спасибо», — пишет Петя. Но вот на этой замечательной ноте мы и закончим.
А. Меськова― Спасибо, Петя.
М. Франкетти― Петя, спасибо.
Е. Афанасьева― Спасибо Марку Франкетти, спасибо Анастасии Меськовой.
А. Меськова― Спасибо.
