Статьи // Newsweek
Культура/телевидение
Эпоха безвременья
О маленьких умолчаниях и критической массе больших замалчиваний, благе и зле журналистского принципа «Не навреди!», о причинах, по которым программа «Времена» может не пережить новый телевизионный сезон, о том осуществим ли проект «Познер-Парфенов» в разговоре с Еленой Афанасьевой рассказал президент Академии российского телевидения Владимир Познер
Владимир Владимирович, в конце прошлого сезона вы сами выражали недовольство своей программой «Времена» и обещали изменения в новом сезоне. Чего коснутся эти изменения — формата, оформления студии, содержания?
Для меня самое главное — содержание. «Времена», действительно, в прошлом сезоне стали более пресными. Очевидно, это было связано с общей ситуацией — с политикой государства в отношении СМИ, с позицией кремлевской администрации, которой подчиняются государственные каналы «Россия» и «Первый», и, в меньшей степени канал НТВ. Я понимаю, что когда страна находится в таком непростом положении, как Россия сегодня, власть пытается ограничить СМИ, и это характерно не только для России. Тем не менее, журналист не должен быть ангажированным никем. Для меня принципиально, чтобы «Времена» вернулись в то состояние, в котором они изначально появились четыре года назад. Но, поскольку в одну воду дважды не войти, это будет с профессионально точки зрения несколько иное состояние. А изменится ли оформление студии не так уж важно.
Если вы сами признаете, что программа стала более пресной, значит ли это, что в прошлом году вам приходилось идти на уступки руководству телеканала или Кремлю?
Непосредственно со мной никто из Кремля не общался — со мной общаться на эту тему бессмысленно. Но, полагаю, что общение, несомненно, было с генеральным директором «Первого канала». Прошлый год был годом выборов, и хотя не было прямых запретов, но были просьбы не приглашать того или иного политика в эфир. Конечно, я мог встать в позу и просьбы эти проигнорировать, но дальше-то что? Когда в школе журналистики, ректором которой я имею честь быть, я говорю со слушателями о таких вещах, то всегда цитирую строки Евтушенко: «Сосед ученый Галилея был Галилея не глупее, он знал, что вертится земля, но у него была семья». И это понятный сдерживающий фактор для многих. К счастью, за многие годы работы я сумел создать некую, как говорят по-английски, «подушку», экономический запас, который, если я потеряю работу, позволит моей семье не голодать. Этого страха у меня нет, но есть команда людей, которые с тобой работают и могут оказаться на улице. Хорошо, ты хлопнул дверью, или тебя «хлопнули», а что будет с ними? И эти «околорабочие» соображения игнорировать нельзя. Есть генеральный директор, в данном случае Константин Львович Эрнст — на мой взгляд, лучший руководитель канала из тех, которые сегодня существуют. Можно, конечно, плюнуть на последствия, и делать то, что считаешь нужным, а в результате каких-то моих поступков пусть снимают генерального директора. А кого на его место назначат? Витают некоторые возможные фамилии, и все они вызывают страшно неприятное ощущение, нечто сродни тошноте. Много проще рвануть рубаху на груди и пусть все летит к черту! Но любой эфир, как и вся жизнь, это компромисс. И мучительные раздумья.
Не кажется ли вам, Владимир Владимирович, что общая сумма даже самых разумных компромиссов, не прямой лжи, а «всего лишь умолчаний», не только ваших, а каждого на своем месте, достигла критической массы?
Каждый понимает, что жизнь состоит из компромиссов, будь то супружеская жизнь или воспитание детей. Но я для себя принял решение, и сказал об этом Константину Львовичу — в этом году мириться с просьбами об умолчаниях не буду. То есть, если меня попросят не говорить о чем-то, что может навредить людям — например, из-за моих слов заложников могут расстрелять, — я умолчу, даже если опасность навредить составляет всего лишь долю процента. Но если пойму что просьба об умолчании диктуется некими политическими интересами, то я на это не пойду. От этого и новый сезон для программы «Времена» в значительно степени становится решающим, и я отдаю себе отчет в том, что эта программа может не выжить.
После трагедии на Дубровке много говорилось о принципе «Не навреди!» в деятельности СМИ. Но по свидетельству некоторых заложников, выживших после трагедии в Беслане, с ними гораздо хуже стали обращаться после того, как основные каналы в выпусках новостей сообщили, что террористы не выдвигают никаких требований, а заложников всего 354, а не тысяча с лишним. Именно после этого террористы перестали выпускать детей в туалет и давать им воду. И это — «не навреди»?
Мне не кажется, что в случившейся трагедии серьезную роль сыграло то, что телевидение, получив вранье сверху, повторило это вранье. Имело значение другое — террористы, имея телеящик, показали этим несчастным людям, что про них врут. И вот этот ущерб, нанесенный этим враньем, психологии людей, трудно сосчитать.
Вы считаете, на телевидении не должны были усомниться в достоверности официальных данных, перепроверить их?
Это не функция телевидения — это функция журналиста. Правильнее было бы сказать так: «Официальные источники сообщают, что в школе находится 354 заложника, вместе с тем CNN , BBC , сами жители Беслана называют цифры от 900 до 1000». Больше от журналистов ничего и не требовалось.
Владимир Владимирович, а почему вы в эти дни не появились в кадре? Когда началась война в Ираке вы несколько часов вели прямой эфир
Меня никто не позвал. Это же не мое собственное телевидение, не я организую эфир. Во время иракских событий меня попросили вести программу в прямом эфире, а в этот раз программа «Времена» еще не вернулась из отпуска, и предложений вести какие-то специальные программы ко мне не поступало.
А вы сами не предлагали выйти в эфир?
Напрашиваться я не стал. Никогда не делал этого и делать не буду. Все прекрасно знали, что я в Москве, а что не позвали, это для меня определенный сигнал. Возможно, кто-то опасался, что я могу сказать что-то «не то».
Первую программу сезона вы посвятите анализу трагедии в Беслане?
Мы должны были выйти в эфир 12 сентября, причем с совершенно новым проектом. Проект был остановлен. К сожалению, я не могу сейчас об этом говорить, потому что до последнего буду надеяться, что проект этот еще может состояться. Когда же стало ясно, что новая программа сейчас не появится, возникла необходимость обновить к новому сезону программу «Времена». Поэтому было решено, что мы выйдем в эфир чуть позже. Что будет главной темой к моменту первого выпуска, я не знаю, но уверен, что не говорить о трагедии в Беслане невозможно.
После появившегося на «Первом канале» фильма Леонида Парфенова, снятого к вашему юбилею; после вашего заявления в эфире «Эха Москвы» о желании поработать с Парфеновым (за два дня до его увольнения с НТВ), стали появляться слухи о неком вашем совместном проекте. Так стоит ли ждать программу «Познер-Парфенов»?
Я всегда говорил, что Леонид Геннадьевич один из самых ярких, талантливых, если не самый талантливый человек на нашем телевидении. Но Парфенов никогда не скрывал, что в телевидении его больше интересует форма, а я-то, как раз, считаю, что важнее содержание. Мы много раз имели возможность спорить по этому поводу. Мы не были близко знакомы, и только во время работы над документальным фильмом к моему 70-летию я узнал его по-ближе. Во-первых, он замечательный профессионал. Во-вторых, Леня, который, безусловно, привык быть первым, в том фильме блистательно и без натяжек сыграл роль второго номера, что у меня вызывает восхищение и уважение. В-третьих, с ним просто интересно. И когда с ним случилось то, что случилось, я подумал, что было бы здорово поработать вместе. Может быть, из этой затеи ничего и не получилось бы. Парфенов в какой-то степени волк-одиночка, я в этом смысле тоже не подарок, хоть и работал с Донахью, но с Филлом у нас не было такой разницы в возрасте, как с Парфеновым. Мы поговорили с Леней и выяснилось, что и он на идею совместного проекта смотрит очень и очень хорошо. Отвечая на ваш вопрос, будет или не будет такая программа, скажу — я сделаю все, от себя зависящее, чтобы мы могли вместе работать. Удастся или нет — не знаю. Есть люди, которые этому будут мешать изо всех сил.
Чиновники? Политики? Известно активное нежелание кремлевской администрации видеть Парфенова в эфире любого из крупных каналов .
Нет, я говорю сейчас о телевизионных людях, которые прекрасно понимают, что такая программа изначально настолько сильнее всего остального в этом жанре, что программам других каналов невозможно будет конкурировать с ней. И люди эти сделают все, чтобы она не появилась в эфире «Первого канала», и не появилась вообще. Что же касается людей политических, то этот вопрос я комментировать не буду. Но повторю: я сделаю все, чтобы наш возможный проект с Парфеновым когда-нибудь появился. Важно только, чтобы ваш читатель понимал, что это может быть не завтра-послезавтра, а «когда-нибудь». Просто есть такое желание.
P . S . Когда это интервью было уже сверстано, стало известно, что «Времена» выйдут в эфир не 19-го, как предполагалось изначально, а 26 сентября. Передвинутый из-за дней траура Юрмальский фестиваль КВН занял место «Времен» в эфире ближайшего воскресенья. Для кого-то КВН важнее. Или безопаснее.
ВНИМАНИЮ РЕДАКТОРА: Мною внесена некоторая правка – как стилистическая, так и по существу. Она минимальна, и я настаиваю на ее принятии.
В.Познер
